Генеральный директор компании «Северсталь» Александр Шевелев дал газете «Ведомости» необычное интервью, в его фокусе — будущее: перспективы и тенденции развития металлургии. Сегодня «Речь» представляет сокращенную версию этой беседы.
По вашему мнению, сохранится ли в будущем значение черной металлургии в мировой экономике? Или продукцию из стали в перспективе станет вытеснять продукция из пластика, алюминия и других материалов?
— В будущем металлургия будет ведущей отраслью народного хозяйства и экономики любой страны. Можно ли заменить сталь? Теоретически можно, если задаться такой целью, но это не оправдано ни экономически, ни технологически. Это как заменить колесо на антигравитацию — теоретически, вероятно, можно, но нет необходимости. Если мы говорим про большие проекты будущего, такие как мегаполисы на воде, космические лифты, термоядерные реакторы и так далее, сталь для них будет востребована.
Если рассматривать экономику будущего как циркулярную и экологичную, то сталь в этом смысле является уникальным материалом — она может перерабатываться бесчисленное количество раз без потери потребительских свойств. При производстве стали используются технологии, которые гораздо более экологичны, чем технологии производства полимеров или бетона. При этом производство стали постоянно развивается, адаптируется к требованиям общества, других производств и отраслей промышленности. Большинства марок стали, которые производятся сегодня, 20-30 лет назад просто не существовало.
Сохранится ли значение угля в металлургическом производстве или все активнее будет использоваться водород?
— Существенное снижение потребления угля в пользу водорода возможно. Такое движение в последние годы ясно наметилось, и в целом эта технология выглядит достаточно перспективной. Но при этом нужно понимать, что использование водорода сегодня затруднено, прежде всего по экономическим причинам. Научно-техническая база для использования водорода существует, но системы транспортировки и хранения водорода сопряжены с огромными операционными расходами. По оценкам экспертов, для того, чтобы массово использовать водородную технологию в металлургии, требуется не менее $1 трлн инвестиций. Очевидно, что ни компании, ни даже государства такие инвестиции себе позволить не могут, особенно в текущих условиях, когда климатическая повестка начинает несколько отходить на второй план. Это связано и с политикой президента США Дональда Трампа, и с замедлением мировой экономики. Кроме того, мы целенаправленно снижаем потребление угля за счет других технологий, которые уже сегодня экономически оправданны. Например, на это направлен самый крупный в истории Череповецкого металлургического комбината инвестиционный проект — строительство цеха по производству окатышей. Запуск этого производства позволит нам сократить выброс парниковых газов более чем на 2 млн тонн в год. Мы также достигаем эффекта по сокращению выбросов загрязняющих веществ на 96 000 тонн в год (более 30 % от уровня 2017 года).
Каковы в целом перспективы производства «зеленой» стали? Когда такие производства будут рентабельными без искусственного, вызванного регуляторными мерами роста цены на сталь на рынке?
— Стандартизированного понятия «зеленая» сталь пока не существует. Этот термин часто используют для стали с низким углеродным следом. Здесь все будет зависеть от себестоимости использования водорода и инвестиций, которые потребуются в переоборудование металлургических производств.
Мы предлагаем смотреть на это определение шире. «Северсталь» в стратегии устойчивого развития сформулировала свое определение «зеленой» стали. Это в том числе продукты с улучшенными технологическими характеристиками, необходимые для производства «зеленой» энергии и для природоохранных мероприятий.
Если использовать это широкое понятие, мы ожидаем расширение использования «зеленой» стали.
«Северсталь» в 2024 году реализовала более 230 000 тонн такой металлопродукции, что сформировало порядка 3 % выручки компании. Мы ставим задачу масштабировать выпуск такой продукции, так как видим спрос на нее. На это направление может приходиться до 10 % нашего портфеля. При этом я точно не считаю, что спрос не нужно искусственно стимулировать, так как любое ограничение конкуренции пагубно сказывается на рынке.
Спрос в основном есть на зарубежных рынках?
— Нет, на российском рынке. Это энергетическая отрасль, строительная, машиностроение, автомобилестроение. Это спрос на сталь для климатических проектов, природоохранных мероприятий и для производства энергетических ресурсов с низким углеродным следом — например, для гидроэлектростанций.
В современной фантастике много упоминаний сверхпрочных и уникальных материалов. Например, в комиксах Marvel щит Капитана Америки и костюм Черной пантеры сделаны из вибраниума, скелет Росомахи из адамантия. Реально ли создать сплавы такого уровня прочности, используя редкоземельные металлы или иные элементы?
— Ваш вопрос напомнил мне о том, как несколько лет назад в рамках празднования Дня юмора на 1 апреля мы выпустили пресс-релиз о том, что «Северсталь» якобы начинает производство адамантия. Мы сделали это не просто ради шутки: следующий более обстоятельный пресс-релиз был о том, что «Северсталь» фокусируется на поиске дополнительных, инновационных возможностей для наших клиентов. Компания системно разрабатывает новые виды продукции, новые марки стали, позволяющие клиентам получать дополнительную ценность. Если у клиентов будет запрос на вибраниум или адамантий, «Северсталь» готова будет на этот запрос ответить. К сожалению, фантасты не указывают точные характеристики этих металлов — эластичность или модуль упругости, коррозионную стойкость, вибрационные нагрузки. Можно предположить, что они являются сверхпрочными. Теоретический предел прочности для стали составляет от 10 до 20 ГПа. Сейчас производится сталь, прочность которой примерно в 10 раз ниже теоретического предела, поэтому у нас есть отличные перспективы для дальнейшего совершенствования.
«Северсталь» уже сейчас предлагает рынку сталь с дополнительными характеристиками и свойствами, о которых многие даже и не слышали. Например, мы производим сталь с антибактериальным покрытием, на поверхности которой не размножаются микроорганизмы. Она может использоваться в медицинских учреждениях и пищевой промышленности. Также мы предлагаем сталь, которая обладает свойствами вибропоглощения. Такая сталь используется в машиностроении, строительстве, автомобилестроении и других отраслях, где конструкции подвергаются вибрационным и динамическим нагрузкам. Она гасит вибрацию и не передает ее на другие узлы и механизмы. Что-то похожее на вибраниум. Предлагаем рынку криогенные марки стали, стали с антикоррозионными свойствами. Также мы можем предложить стали, состоящие из нескольких материалов, так называемые биметаллы. Например, для обычной конструкционной стали с помощью различных технологических операций на атомном, молекулярном уровне создаются покрытия — нержавеющее, керамическое и так далее. При этом, безусловно, важнейшее значение имеют объем спроса клиентов и экономическая целесообразность таких производств.
Сколько в ближайшие пять — десять лет будет стоить сталь? Возможен ли кратный рост цен?
— На сегодняшний день цены на рынке находятся на минимумах, при этом рост издержек достаточно существенный. Поэтому в будущем рост цен на сталь, на мой взгляд, не просто возможен, а предопределен «дном» цикла. При этом мы не ожидаем кратного роста. Мощности по производству стали в мире недозагружены: процент загрузки составляет 73 %. Одновременно Международный валютный фонд прогнозирует замедление роста мировой экономики: в ближайшие несколько лет он составит 2,8 %. А спрос на сталь, а значит, и цена на нее всегда двигается за ростом экономики.
Какие тренды цифровизации будут актуальны в ближайшие годы в России и мире? Какие направления намерена развивать «Северсталь»?
— Актуальными останутся тренды, которые составляют Индустрию 4.0. Но главенствующим, связующим трендом, похоже, уже сегодня являются технологии искусственного интеллекта.
Например, цифровые двойники с помощью машинного обучения могут моделировать различные сценарные варианты производства. Манипуляторы, выполняющие конкретные операции, с помощью искусственного интеллекта — обучаемого машинного зрения — становятся робототехническими комплексами. Все элементы Индустрии 4.0, которые были 3-5 лет назад, сегодня приобретают новые возможности с помощью использования искусственного интеллекта.
«Северсталь» использует все элементы Индустрии 4.0, в том числе активно внедряем роботизацию. У нас установлены 15 робототехнических комплексов, в этом году планируем установить еще 16. В целом мы видим экономически оправданной эксплуатацию на наших активах от 100 до 200 таких комплексов. Мы активно используем аддитивные технологии, цифровые двойники, VR-тренажеры для обучения и развития компетенций наших сотрудников. Эти тренды будут сохраняться, а использование цифровых возможностей масштабироваться.
Представители бизнеса активно говорят о нехватке кадров в стране. Как вы считаете, возможна ли полная или почти полная роботизация на заводах «Северстали» и в целом в металлургии, промышленности и строительстве? Когда это может произойти в России?
— Повышение производительности труда через средства роботизации и автоматизации действительно может в значительной степени стать решением проблемы дефицита кадров. Потенциал у этого достаточно высокий, но он ограничен условиями действующего производства. Практически реализация таких решений осложнена несколькими факторами. Прежде всего это экономическая целесообразность: масштабная роботизация сопряжена с очень существенными инвестициями. Инвестиции в перестройку действующих процессов просто перекрывают эффект от роботизации. Но при создании новых производств такие возможности есть, и они точно будут реализовываться, в том числе и в России.
При этом существует этический момент, связанный с массовым сокращением персонала. Я знаю несколько примеров, когда при строительстве новых объектов у собственников была идея создания полностью безлюдных технологий, но им было рекомендовано такие технологии не внедрять, так как резкий переход может вызвать социальную напряженность. То есть остается задача создавать новые рабочие места. Третий ограничитель — потребность человека в общении с человеком. В ретейле и банковской сфере очень часто люди, приходящие за услугой, все-таки предпочитают обращаться к живому человеку.
Роботизация будет нарастать там, где это будет экономически целесообразно и не вызовет социальных и этических проблем.
Видите ли вы новые крупные экспортные рынки? Могут ли появиться новые рынки, хотя бы сопоставимые с рынком Евросоюза?
— Самый главный рынок для нас — это рынок России, рынок, который должен развиваться и может потреблять существенно больше стали, чем потребляет сейчас. И мы рассчитываем, что это будет происходить в ближайшие годы с развитием новых инфраструктурных проектов. Объем потребления стали на душу населения в России в разы меньше, чем в развитых странах, поэтому потенциал российского рынка огромный. Но при этом сегодня мощности металлургов на 40 % превышают уровень спроса на сталь в стране, поэтому часть продукции продолжает экспортироваться. Рынки — это глобально весь мир, в том числе Юго-Восточная Азия, Африка, Иран. У нас сейчас нет каких-то целевых экспортных рынков. Мы используем экспорт для спотовых поставок, рассчитывая на рост потребления металлопроката и поиск новых ниш на внутреннем рынке.
Способен ли внутренний рынок обеспечить восстановление производства стали до уровня, который был до санкций, рекордного уровня 2021 года — 76 млн тонн?
— Конечно, способен. И это может произойти уже в самое ближайшее время при сбалансированной денежно-кредитной политике.
Сохранится ли в будущем в металлургии специализация компаний на каком-то одном направлении? Насколько реально, чтобы «Северсталь» стала экосистемой, как это делают банки, например Сбербанк? Готова ли компания работать в других секторах горной добычи, в энергетике или на финансовом рынке?
— Я думаю, какая-то специализация в большинстве металлургических компаний сохранится. Но будут иметь место и другие бизнес-модели, в том числе экосистемы. Мы в какой-то степени сегодня тоже занимаемся построением экосистемы, потому что ставим задачу создания дополнительной ценности для клиента, вместе с клиентом разрабатываем новые продукты и решения. У нас есть несколько стартапов, которые также становятся элементами нашей экосистемы, обеспечивают дополнительные возможности и сервисы для клиентов и партнеров. Например, стартап «Лаборатория измерительных систем» производит и продает измерительные системы на базе систем машинного зрения и машинного обучения, позволяющие контролировать качество продукции при производстве металлопроката, в деревообработке, при производстве бумаги. У нас есть и собственные маркетплейсы, например IndustrialMarket, онлайн-платформа для закупок стандартизированных товаров для компаний из самых разных отраслей, своеобразный Ozon в мире промышленности. Экосистемы в металлургии имеют право на жизнь, и «Северсталь» намерена оставаться одной из лидирующих компаний на рынке за счет своей экосистемы.
Какие могут быть направления для диверсификации бизнеса?
— Любые, которые будут востребованы нашими клиентами. У нас нет ограничений.
Например, добыча сопутствующих полезных ископаемых, редкоземельных металлов?
— Не уверен, что именно это нужно нашим клиентам. Кроме того, пока имеющиеся технологии по добыче и извлечению сопутствующих ископаемых на наших месторождениях не дают нам экономически оправданного решения. Но в перспективе мы можем найти технологии, которые сделают такую добычу экономически оправданной. Мы, безусловно, следим и за этими возможностями и технологиями, которые используются в современном мире.
Мир быстро развивается, и мы содействуем этому в той степени, в которой можем. Будущее дает металлургам прекрасные возможности — возможности для того, чтобы сталь была основным материалом будущего. Мы в это верим.
